От ремесла к искусству
Наппельбаум М. С.
Книга представляет собой первое издание, увы, посмертное (фотограф умер в том же 1958 году). Второе вышло в 1972 году в маленьком формате, глубокой печатью на Калининском полиграфкомбинате, с сокращенным набором иллюстраций. Это — имеет формат близкий к листу писчей бумаги и 96 высокопечатных фотографий.
Моисей Соломонович Наппельбаум вступил в профессию фотографа в возрасте 14 лет в 1884 году. Он застал время, когда снимали портреты в павильоне фотоаппаратом формата 50х60 см, объективов-анастигматов не было и в помине, снимали похожим на латунную гильзу от трёх,а то и пятидюймового снаряда, объективом типа Петцваля английской фирмы «Дальмейер». Ученику Наппельбауму приходилось самому приготовлять мокроколлодионные пластинки, а потом фиксировать их цианистым калием, лишь позднее стали использовать гипосульфит, который имеет некоторые недостатки перед гипосульфитом в фотографических целях, зато неядовит. Вот откуда в детективных романах конца 19- начала 20-го века многочисленные эпизоды отравления цианистым калием! Тогда это был распространеннейший фотореактив, в том числе среди многочисленных фотолюбителей — поклонников нового чудесного изобретения — фотографии.
«Печатали мы тогда на альбуминной бумаге. Бумагу покрывали тонким слоем белка, очувствляли в «серебрянной» ванне, сушили, затем накладывали на негатив и в особой копировальной рамке выставляли на дневной свет (обычно выносили рамки во двор), затем вирировали в так называемой «золотой» или «платиновой» ванне (т. е. в растворе, содержащем хлорное золото или хлорную платину), высушивали, обрезывали и наклеивали. Тонкий слой белка (альбумина) давал исключительно нежные тона. Наши современные бромистые бумаги несравненно выше по качеству, разнообразнее, богаче возможностями, но при тех небольших задачах, которые ставили перед собой фотографы того времени, эта бумага имела свои достоинства.» Наппельбаум льстил бромосеребрянной фотобумаге, стараясь не прослыть монархистом-антисоветчиком. Нежные тона означают большую градацию шкалы тонов, или большую разрядность цветов по ныне-современно-компьютерному.
Был Наппельбаум и в Северной Америке. Уехал туда, не сумев открыть свое ателье в Минске или наняться к кому-нибудь на работу. Пробыл в Америке несколько лет (все это происходило в 1890-е годы, 110 лет назад) и сам, по собственной воле, вернулся в Россию. Не понравилась ему американская манера ретушировать портреты до достижения пошлой красивости, безвкусица и стандарт в работе. Хотя много Наппельбаум нашел достойного там похвалить. Рамки настоящей аннотации не дают всего этого перечислить.
По возвращении в Россию окончательно сформировался собственный стиль Наппельбаума. Пользоваться одним источником света, не использовать бутафории и рисованных фонов, Обрабатывать фон на негативе, нанося мазки и пятна, процарапывая эмульсию. Негатив немного передерживать при съёмке, потом заметно недопроявлять, чтобы снизить контрасты, неизбежные при применении одного источника света. Снимать поясные или бюстовые портреты, обязательно включая в них изображение рук человека. Хотя не чурался Наппельбаум и съёмки на улице (см. портрет Дзержинского). Работал камерой 24х30 см на стеклянных фотопластинках, объективом Фохтлендер Коллинеар со светосилой 1:7,7 (по крайней мере им фотограф снимал Ленина в Кремле — эти данные уже не из книги, а из журнала «Советское Фото»).
Некоторые утверждают, что секрет мастерства Наппельбаума заключается не только в его художественных и технических приёмах, но и умении наладить психологический контакт с портретируемым. Так, он способен был послать клиента домой с требованием переодеться определённым образом для съемок. Многочисленные подражатели Наппельбаума действительно подтверждают предположение, что копирование приёмов мастера, не дает мастерского результата, однако иногда, особенно в настоящее время, и с копировкой напряженка.
В 2002-2003 годах московская «Литературная газета» опубликовала серию фотографий М.С.Напельбаума из собрания ЛАФОКИ РАН ( Лаборатория научно-прикладной фотографии и кинематографии Российской академии наук) вместе с современными фотографиями фотографа ЛАФОКИ Александра Марова, который » поставил цель создать стилистически цельную композицию, отобразив своих персонажей в актуальной сегодня изобразительной манере Наппельбаума» (Литературная газета, номер 26 (5882), 26 июня — 2 июля 2002 г., стр. 13).
Далее позволю привести себе переписку с фотографом из Хельсинки Александром Бронштейном: «Добрый день! Еще хотелось бы узнать ваше мнение о серии фотографий в стиле М. С. Наппельбаума, которые печатаются в московской «Литературной газете». Понимаю, что в Хельсинки эту газету не распространяют, но явление показательно: черно-белый портрет не утратил популярности и фотографии эпигона Наппельбаума очень показательны: он допускает несколько ошибок, обуславливаемых тем, что его техника отлична от наппельбаумовской, и чисто творческие. Прежде всего эпигон снимает максимум на формат 6 на 6, весь кадр резок, важные элементы не выделяются резкостью-нерезкостью, на лице видны все морщины, неправильно показываются руки, не уводятся в тень галстук, рукава и отвороты пиджака. Взгляд портретируемого случаен и не служит раскрытию личности, не заметно, что фотограф установил психологическую связь с моделью. Наппельбаум снимал, в частности Ленина, на пластинки 24 на 30 см объективом Фохтлендер Коллинеар 42 см, 1: 7,7, то есть копией сверхрезкого Герц-Дагора, но за счет малой глубины резкости портрет производит гармоничное и привлекательное впечатление (морщины уведены в зону нерезкости). Как Вы думаете, можно в настоящее время восстановить старую технологию фотосъемки на формат хотя бы 18 на 24, с печатью на хлоросеребряной фотобумаге, дающей увеличенную шкалу тонов, с вирированием золотом. Из книги одного английского фотографа, изданой в 2000 году, я узнал, что в Великобритании доступен некий золотой вираж для, надо понимать, бромосеребряных бумаг. Как ситуация в Финляндии, доступны ли фотографам-крупноформатникам подобные фотоматериалы, или только в США осталась колония поклонников Анселя Адамса? Желаю всего хорошего.»
Ответ Александра Бронштейна: «Уважаемый господин Горский! К сожалению я не имею возможности ознакомится с фотографиями в Лит. газете. Однако я горячий приверженец съемок портретов специальной мягкорисующей портретной оптикой. Там же фотография моих детей. Чернобелых фотографий, снятых мною, в сети практически нет. Красивая женщина, хорошая актриса и мама Милы Йович. Я в свое время делал самые первые детские фотографии Милы. Золотой и платиновый виражи широко использовались в фотографии еще в 19 веке. Использовалась тогда аристотипная бумага. Для вирирование одного листа форматом 18 х 24 нужно было 0.13 г золота. Химикат — хлорное золото — продавался в фотомагазинах. Не забывайте, что фотография была увлечением богатых людей. Камера с оптикой могла стоить больше, чем рядовой служащий зарабатывал за год. Рецепты этих виражей доступны. В финляндии, естественно, можно приобрести пленку и бумагу любого формата.Напельбаум был безсловно гениальным фотографом. Рембрант в фото. Шире мои взгляды на портретную фотографию к сожалению сложно изложить в формате гостевой книги. Спасибо!»
Вдобавок ко всему на портрете академика-кораблестроителя А. Н. Крылова есть изображение рук (это не так просто организовать), а на портрете академика-строителя космических кораблей Н. Н. Шереметьевского внизу фотографии, где знаток Наппельбаума ожидает увидеть уравновешивающее всю композицию изображение рук портретируемого — виден только узор на рубашке под растегнутым пиджаком
